Почему труба УрГУ всем по барабану?

10.04.2009 — Аналитика

Если в лаборатории Уральского государственного университета пустить китайских шпионов, они будут выносить документацию чемоданами, а наноразработки отправлять в Поднебесную контейнерами. Китайцев, разумеется, на порог не пустят, а отечественных промышленников и инвесторов ждут, но никак не дождутся. Проректор УрГУ  по инновационной деятельности Владимир Кружаев открыл университетские "военные тайны" обозревателю "РусБизнесНьюс" при условии, что не все они могут стать достоянием общественности.

- Владимир Венедиктович, в России уже два десятка лет говорят о необходимости развивать инновации в экономике, существует множество организаций, которые призваны работать над этим. Но реального результата не видно. Почему?

- Конкретным промышленным предприятиям в тех условиях, в которых они находятся, инновации интересны далеко не всегда. Часто они считают, что прибыль от этих инновационных продуктов, учитывая затраты на перестройку производства и плохую прогнозируемость рынка, не гарантирована и не достаточна: она меньше, чем от традиционной деятельности. То, что предлагается научными институтами, как правило, имеет стадию, не позволяющую немедленно запустить разработку в производство. Это идеи, иногда опытные образцы. Доводить их до производственной технологии и выпуска продукции в спокойных условиях, когда доходы и без того высоки, предприятиям невыгодно и неинтересно. Я поддерживаю часто высказываемую сейчас точку зрения, что кризис должен подтолкнуть предприятия начать вкладываться в инновации. Если мы продолжим торговать сырьем и продукцией низшего передела, то для экономики это бесперспективно.

Тем не менее, в Свердловской области есть предприятия, которые понимают, что их будущее - в инновационных продуктах. Это те предприятия, которые всегда выпускали высокотехнологичную продукцию. Можно назвать НПО "Автоматика", "Уральский оптико-механический завод" УОМЗ), "Уралэлектрохимкомбинат", "Уралэлектрохимприбор", ряд других. Но даже у них возникают большие трудности с запуском нового продукта в серию. Например, на "Уралэлектрохимкобинате" есть очень серьезные разработки водородных источников энергии, автомобильных катализаторов, но активно зарабатывать на этом они пока не могут. У других получается лучше – УОМЗ, как известно, подписал соглашение с государственной корпорацией "Роснанотех" и будет выпускать светодиоды, которые более энергоэффективны, чем обычные лампы.

Инновационные прорывы есть, но трудно сказать, какую долю в общей массе они имеют. Точно небольшую. Но все же есть положительные примеры. В рамках инновационно-образовательной программы, выполнявшейся в соответствии с Приоритетным национальным проектом "Образование", наш Уральский госуниверситет за два предыдущих года купил оборудования на 440 миллионов рублей. В основном оно европейское, японское, американское. На долю отечественного производителя пришлось около 70 миллионов рублей. Купили сканирующие зондовые микроскопы зеленоградской фирмы "НТ-МДТ", которые позволяют на наноуровне исследовать поверхность веществ. Эти микроскопы сделаны на высочайшем уровне и их продают во всем мире.

- Есть предприятия, которые успешно работают на экспорт, есть те, которые не могут или не хотят этого делать. В чем причина, почему успешных – единицы?

- Все дело, по–моему, в экономике. По сравнению с продукцией тех же Китая и Кореи (а в ряде продуктов и с другими странами) у нас зачастую получается более дорогая продукция. У крупных российских предприятий достаточно высокий интеллектуально-технический потенциал, но сложившаяся организация производства принципиально не позволяет им выпускать массовую дешевую продукцию. Такой, малобюджетной продукцией с малой фондоемкостью должен заниматься сегмент малых предприятий. Они могут реализовывать высоконаучные разработки, которые не требуют больших штатов и средств.

В стране существует Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, или "Фонд Бортника". У него есть программа "Старт" для разработок, не требующих больших вложений. Некоторые предприятия (к сожалению, очень небольшой процент) успешно развились именно с его помощью. В Екатеринбурге, например, есть предприятие, которое производит магнитную жидкость с наноразмерными частицами. На основе этой жидкости фирма готова наладить производство разных приборов, в частности, сепараторов частиц разной плотности и амортизаторов для автомобилей и рассчитывает при этом на поддержку программы "Старт" в 2009 году. Использование магнитной жидкости вместо нынешних наполнителей серьезно улучшает свойства амортизатора. На Западе это применяется только для дорогих автомобилей.

- Малые предприятия, и это многие отмечают, успешно развиваются, реализуют продукцию. А что большие - просто застряли в прошлом, когда об экономии материалов и ресурсов мало думали, главное было выполнить задачу?  

- Я бы так не сказал. Есть разработки разных уровней. Что-то малые предприятия могут делать, что-то нет. Водородный двигатель с космическими технологиями, для производства которого нужны специальные цеха, малое предприятие вряд ли освоит. 

- Тогда, может, не хватает вложений со стороны государства, у нас на науку же много меньше тратится, чем в других странах? 

- Да, согласен, еще несколько лет назад вложения в науку были недопустимо малы. Последние 3-4 года бюджеты науки стали заметно расти, появились федеральные целевые программы и вузы, научные учреждения, обычные предприятия это хорошо почувствовали. В этом году, к сожалению, рост вложений в эту сферу несколько замедлился и связано это с финансовыми трудностями. По имеющимся сведениям, средства, выделенные на некоторые программы, в этом году будут меньше запланированных на 15-30%. В то же время, в США, как следует из прессы, в рамках антикризисной программы вложения в науку, в том числе фундаментальную, в образование, которые не дают немедленной отдачи, прописаны на 10 лет вперед с ежегодным увеличением на 10%. Будем надеяться, что и в России все запланированные на будущее средства будут реально выделены. Без денег развитие невозможно, но сами по себе деньги ничего не гарантируют. Эффективность их использования, несомненно, необходимо увеличивать.

Средства выделяются и на региональном уровне. Второй год действует свердловская областная программа по развитию наноиндустрии, первая в России из таких региональных программ. В ней с 2008 года участвуют предприятия, научные институты, вузы. Было отобрано более 50 перспективных проектов, но выделенные средства вряд ли позволят предприятиям организовать производство в короткие сроки. В 2009 году на 54 проекта запланировано 68 миллионов рублей. В среднем, чуть больше 1 миллиона на проект. Если проект находится на ранней стадии, его еще можно продвинуть с такими ресурсами. А если это проект, который сейчас должен внедряться на предприятиях, средств очень мало. Тем не менее, считаю, что поддержка регионального бюджета в такое сложное время имеет знаковое значение, показывающее, что власти берут курс на развитие высокотехнологичной экономики.

- Затраты областного бюджета могли быть и побольше.

- Да. В связи с этим можно вспомнить о японском опыте. Есть, предположим, вуз, придумавший нечто инновационное, есть предприятие, которое готово запустить этот проект в производство. Но первоначальные средства предприятие не готово вкладывать, поскольку не уверено в результате. На помощь приходит программа, в соответствии с которой правительство может выделить деньги предприятию на внедрение, без стопроцентной гарантии, что все получится и будет продаваться. Вуз и предприятие заключают договор на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) и совместно доводят разработку до результата.

- То есть власти готовы рисковать и ждать неочевидных результатов?

- Эти деньги в японском бюджете, видимо, не считаются теми деньгами, которые обязательно должны принести отдачу. Года полтора назад, когда с деньгами в России был порядок, различные венчурные фонды наводнили наш Университет. Они были способны привлечь миллиарды рублей - только дайте разработки. Мы им предложили список инновационных решений, защищенных патентами. Их это не устроило. Ведь эти проекты не в том состоянии, что их сразу можно внедрить и получить немедленную отдачу. Для этого нужно вести большую работу.

Есть у нас, например, разработка малогабаритного настольного спектрометра электронного парамагнитного резонанса, который по ряду параметров превосходит спектрометры германской фирмы "Bruker", мирового лидера по выпуску этого оборудования. Если наладить производство, то мы могли бы поспорить за рынки сбыта. Но Университет этого не может делать, у нас другой функционал: мы разрабатываем, а кто-то должен производить и продавать. Одно предприятие нам ответило: хорошо, мы можем создать конструкторскую документацию за свой счет и запустить прибор в производство, выпустить партию, но продавать - не беремся. Где найти того, кто будет биться за рынок, выяснит сбытовую политику "Bruker", установит нужную цену? Хорошо (для разработки, но не для вуза), когда среди институтских или вузовских разработчиков находится человек или группа лиц, готовая и способная сменить профиль работы, но это случается далеко не всегда.  

- У нас чиновников достаточно, но может имеет смысл создать еще одну госструктуру вроде "Рособоронэкспорта", через который продается российское оружие, и продвигать через неё наукоемкую российскую продукцию? Пусть эта структура ищет "инновационные жемчужины", выступает даже первичным заказчиком, проводит маркетинговые исследования и затем продает?

- Трудно представить такую корпорацию, это может оказаться просто еще одной группой чиновников с известным результатом. Уже есть "Роснаука" с реальным многолетним опытом работы, которая объявляет федеральные программы и, используя систему экспертизы, отбирает проекты, появилась корпорация "Роснанотех", которая должна реализовывать выделенные ей бюджетные деньги на основе рыночных подходов. В принципе, на самом верху, я уже отмечал, очень давно есть понимание, что если не внедрим инновации, мы будем все дальше и дальше отставать в экономике. И, главное, достаточно крупные деньги в последние годы стали на это выделяться, но адекватной отдачи пока не получается.

Ситуация выглядит так: есть ученые с идеями, опытными образцами, есть даже инвесторы, готовые финансировать. Но они часто не могут оценить эту идею и принять решение. Нет достаточно многочисленного звена, которое бы взяло на себя работу по коммерциализации технологии, доведению ее до серийного производства, снижению затрат и т.д. Я не знаю, почему не получается многие годы выстроить это звено. Тот механизм, что есть сейчас – федеральные целевые программы, по которым выделяются деньги, так устроен, что деньги тратятся, а результата нет или его мало.

Во многих министерствах бытует мнение, что средства вложены, а отдачи нет. Да просто сам механизм на отдачу не нацелен. Советскую отраслевую науку ругали за неповоротливость, но, при всех ее недостатках, у нее все же появлялись разработки и были предприятия, которые были обязаны их внедрять, пусть не на рыночных условиях. Все как-то двигалось. Сейчас стоит. Вот этот наш спектрометр. Он создан, есть рабочий опытный образец, который еще в 2000 году получил медаль на Брюссельской выставке. Есть предприятия - "Вектор", "Октябрь", у которых имеется необходимая оснастка. Но они тоже не могут бросить свои оборонные заказы и активно заниматься другим. Точнее, умом-то они понимают, что это нужно, и даже готовы выполнить наш заказ, допустим, в количестве 100 штук, и передать его нам, но что мы с ними будем делать? Поэтому многие наши инновации находятся в таком подвешенном состоянии. Хотя есть и другие отдельные примеры. Учеными университета была придумана установка по очистке цистерн, в которых перевозят жидкие газы. Нашлось предприятие готовое его производить, уже есть заказчики. Думаю, здесь дело в том, что эта конкретная разработка была практически готова к производству.

- Возможен ли приход западных или восточных инвесторов, готовых взять технологии российских ученых, начать какое-то совместное их производство? Либо у них есть свои аналоги этой продукции и им заниматься нашими разработками просто нет смысла? 

- Теоретически возможен. Китайцы, японцы, европейцы всегда пытались выяснить, какие разработки есть в России, и как их можно реализовать. Беда в том, что они зачастую пытаются это сделать не на партнерских условиях. Например, договориться наедине с разработчиком, заплатить ему минимальную сумму, вывезти технологию и запатентовать ее как свою. Тем более, что у большинства российских вузов, научных институтов и предприятий защита своей интеллектуальной собственности, особенно, за рубежом, осуществляется все еще на низком уровне.

У нашего Университета готовилось соглашение с одной очень крупной иностранной корпорацией. Она должна была финансировать патентование наших изобретений за рубежом, внедрять их, а деньги по результатам работы мы должны были делить. Неплохое на первый взгляд соглашение, но наши юристы обнаружили в нем маленький пункт, который позволял на законных основаниях, с помощью определенных манипуляций, оставить Университет в стороне. Когда мы напрямую сказали об этом представителям корпорации, те нам ответили - да, все так. Но ведь и вы можете воспользоваться этим пунктом и оставить нашу фирму в стороне. Понятно, что соглашение так и не было заключено, поскольку, очевидно, что если бы из этого проекта получилась бы какая-нибудь стоящая разработка, то в стороне оказались бы именно мы, учитывая отсутствие у нас опыта в таких делах.

- Возможно, нужна какая-то дополнительная государственная мотивация, чтобы отечественные предприятия занимались НИОКРом?

- Тоже возможно. Сейчас те деньги, которые тратят предприятия на исследования совместно с научными учреждениями, вузами, если это не прямые расходы на производство, облагаются налогом на прибыль. Его, наверное, следовало бы убрать. Еще один пример. Российские заводы выбрасывают в атмосферу очень много вредных веществ. В Европе, в Корее, Японии просто запрещены такие выбросы. У нас тоже есть нормы по предельно допустимым концентрациям. Но заводы продолжают превышать эти нормы, просто уплачивая штрафы, включая их суммы в стоимость продукции. Поэтому ряд российских разработок, позволяющих уменьшить такие выбросы (в том числе, и нашу разработку не содержащего драгметаллы наноструктурированного катализатора), как оказывается, не перспективно запускать в производство, так как сколь-нибудь развитого рынка такой продукции в стране нет. Вопрос: кто их будет покупать? – очень правомерен.

-  А Вы в Карабаше не были, настоящей пустыне, где вся растительность уничтожена выбросами?

- Да мы-то были, но владельцам этого медного комбината, по-видимому, нет смысла покупать фильтры. Если вложить деньги в фильтры, это будет экономически невыгодно. Поэтому, когда "Роснанотех" нас спрашивает: "Каков рынок?", мы только можем ответить, что в регионе столько-то промышленных предприятий, столько-то выбросов, если поставим фильтры, их будет меньше. Нам говорят: отлично, а почему они будут ваши фильтры-то покупать? У меня нет на это ответа. Почему в Германии или Корее будут покупать мне понятно, а у нас - нет.

-  Если в Корее есть работающий механизм, почему его не перенести на нашу почву?

- Вы правы, остается изучать механизмы запретов и то, почему они в других странах работают. Можно продолжить тему экологии, про которую говорят годами, а серьезных обязывающих мер не принимают. Распоряжением Правительства РФ утверждена концепция федеральной целевой программы "Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009 - 2013 годы)", согласно которой необходимо разрабатывать оборудование с минимальным использованием вредных химических веществ, а лучше обходиться вовсе без них. Есть у нас разработка, созданная совместно с группой коллег ряда предприятий, – вихревая труба, которая принимает воздух комнатной температуры, а на выходе дает два потока – горячий, в 60-70 градусов, и холодный - до нуля (замена кондиционерам, использующим фреон). Температуру можно варьировать. Есть люди, готовые подготовить идею к производству, и есть торговые сети, готовые трубы приобретать. Но нужны первоначальные деньги на внедрение. И мы пока нигде не можем этот проект продвинуть. Подаем заявки в различные федеральные программы, откуда нас пересылают по инстанциям. Может быть, мы где-то сами не дорабатываем, но в итоге получается, что избавление атмосферы от выбросов фреона нужно только на бумаге.